Придуманное мной слабительное, как всегда, оказалось на высоте, и шутившим со мной шутки стало совсем не до смеха… Так что, видимо, придется немного подождать, когда у этих шутников успокоятся животы, а пока можно посмотреть, как там дела у монастыря в скале…

На этот раз я не торопился. Сначала я увидел свою базовую пещеру и по царившей вокруг темноте понял, что наступила самая тяжкая часть ночи – час Быка. А это значило, что до рассвета оставалось часа четыре. Потом я быстренько проверил свои тени в Замшелом Камне и Стелящемся Потоке. Они добросовестно притворялись спящими. Только после этого я отправился к монастырю в скале.

Осторожно вернувшись в свою тень, я огляделся. Вокруг ничего не изменилось, только звездный узор на черном небе переместился, показывая, что приближается рассвет.

Обе сероватые тени были на месте. Ледышка после своего неудачного нападения, похоже, полностью восстановился и теперь висел прямо над пропастью, метрах в пяти от двери, к которой я прислонился. Вторая тень пребывала на том же месте, частично высунувшись из каменной дорожки. Они тихонько беседовали и разговор был очень интересен. Я замер, прислушиваясь.

– …если бы мы втроем кинулись, может, что и получилось… – бурчал Ледышка.

– Ничего бы у нас не вышло, – спокойно отвечал ему второй ловик. – Мы бы все трое вмазались в его щит и лежали бы сейчас серым пеплом.

– Полежали бы и оклемались, зато сейчас точно знали бы насколько этот маг силен.

– А того, что он сделал с Гиви, тебе недостаточно. Это тебе ничего о его силе не говорит?!

– Говорит… – неохотно согласился Ледышка.

– И мне говорит. Так что не строй из себя самого непобедимого, а слушай эту тень. Мне кажется, ее очень стоит послушать.

– Ты что, думаешь… – удивленно пробормотал Ледышка, но спрятавшийся в граните перебил его:

– Вспомни проклятие Хэлфа. Там все сказано…

– Но… неужели ты думаешь, что это тот, кого ждут монахи?!

– Он самый… Хотя, конечно, нужно подождать. Если он скажет то, что мы хотим услышать, значит, это он.

Ловики замолчали, словно каждый задумался о своем. Два грязно-серых облачка висели совершенно неподвижно. Я легко кашлянул.

– Ну наконец-то появился… – сразу прошелестело в моей голове. Говорил, конечно, ловик, прятавшийся в граните.

– Да, наконец-то, – поддержал его Ледышка. – Скоро рассветет, а нам при свете быть не полагается…

– Ну что ж, тогда быстренько рассказывайте, кто это сыграл с вами такую мерзкую шутку?… И за что?…

Ледышка отшатнулся еще дальше от тропинки и прошептал:

– Не буду я ничего рассказывать…

– А я, пожалуй, расскажу… – шепнул ему в ответ его товарищ, хотя и его шепот был каким-то неуверенным и прерывистым.

– Ты что, забыл о проклятии?… – еще дальше в пропасть отшатнулся Ледышка.

– Как раз я-то помню, поэтому и решил рискнуть, – заметался в моей голове ответ второго ловика. – И вообще мне надоело прятаться днем в скале и охотиться на чужие сознания! Будь что будет!

К концу этого малопонятного выступления его шепоток окреп и наполнился решимостью.

– Ну смотри… – смущенно прошелестел Ледышка. В воздухе повисло напряженное молчание и наконец тихий и очень горький шепот:

– Мы с Ледышкой последние хозяева этих гор…

И снова воцарилось молчание, правда, на этот раз недолгое.

– Наши горы всегда были мало приспособлены для жизни. Сам понимаешь, земли, чтобы пахать и сеять, здесь нет, города строить не имеет смысла, потому что ни торговых путей, ни особо искусных ремесленников в горах нет…

Интерлюдия

Эти дикие, почти полностью лишенные растительности, с немногочисленными речками и ручьями горы были мало приспособлены для жизни людей. Но люди здесь жили. Это были пастухи, водившие по отрогам своих баранов и коз, питавшиеся молоком, сыром, кореньями и диким чесноком, одевавшиеся в шерсть и шкуры. Это были бродяги и авантюристы, искавшие в горах золото и драгоценные камни и не брезговавшие поживиться за счет купцов, изредка забредавших к горным жителям. Были в горах и маги, желавшие уединения, постигавшие свое высокое Искусство в тишине и чистоте гор. Именно маги возводили в самых неприступных местах каменные башни или пробивали в граните скал запутанные лабиринты.

Суровая природа гор породила суровых, немногословных людей. И мужчины, и женщины – рослые, черноволосые, крепкие как гранит, по которому они ходили, и вольные как ветер, которым они дышали, были немногословны и неторопливы, сдержанны и точны.

Этих горных людей было немного – горы проводят жесткий отбор, и слабые здесь не задерживаются. Но эти люди были сильны, эти люди хорошо знали свой мир и верили друг другу, ибо обмануть или предать своего считалось в горах самым большим преступлением, и такие тоже здесь не выживали. И еще они очень любили свои горы.

Когда началась Всеобщая безумная Война, малочисленные жители гор Тань-Шао не поддались всеобщему безумию. Они не начали нападать друг на друга, а еще больше сплотились, став скалой человечности во всеобщем море хаоса и дикости.

Многие армии, отряды, банды и шайки в пылу охватившего всех военного безумия пытались вторгнуться в горную страну, подняться на неприступные скалы, покорить этих непонятных суровых людей. Но все те, кто не успевал унести ноги с негостеприимного холодного гранита, были полностью уничтожены. В горах захватчикам не помогало ни численное превосходство, ни военная техника, с огромным трудом поднятая на скалы, ни опыт «великих» полководцев и предводителей. Не помогало им и чародейство их магов, потому что во главе горного народа встали горные маги. Велико было их Искусство и дарованная им Сила, и не могли с ними справиться чародеи равнин, развращенные роскошью, тратившие Силу на исполнение своих прихотей.

Захватчиков поджидали обвалы и оползни, камнепады и длинные черные стрелы, вылетавшие неизвестно откуда и всегда поражавшие насмерть. Их встречали жуткие ядовитые твари и чудовищные монстры, созданные воображением и Искусством магов.

А когда война кончилась, так же неожиданно, как и началась, чужаки вообще перестали появляться в горах. В мире так мало осталось людей, что они свободно находили себе место на равнинах, богатых тучной плодородной землей и полноводными реками, травой и деревьями. И люди гор продолжали спокойно жить в своем мире, все больше отдаляясь, все больше отгораживаясь от остального человечества.

Когда в горах появилось пятеро новичков, в одиночку бредущих по узким каменистым тропам, на них никто не обратил внимания. Они казались такими неуклюжими и слабыми, эти плохо ориентирующиеся в горах жители равнин. Никто из горцев не увидел в них угрозы своему миру.

Четверо мужчин в темных длинных балахонах с глубокими капюшонами и одна женщина в такой же одежде, только белого цвета, вместе войдя в горы через одно из ущелий, разделились и брели поодиночке в разных направлениях. Казалось, они сами не знали цели своего пути. Но это было не так.

Каждый из этой пятерки нашел свое место в горной стране. Один из них вышел к слиянию двух самых крупных горных рек, единственному месту, где было вдоволь воды, и прямо на берегу поставил шалаш. Второй набрел на старый, давно заброшенный подземный лабиринт, оставшийся от одного из магов, и поселился в нем. Третий нашел маленькую расселину между скал и выкопал там землянку. Четвертый непонятным образом оказался на вершине неприступной скалы и принялся в одиночку вырезать в ее теле жилище. Женщина ушла дальше всех, к последнему перевалу у самой Границы.

Там она уселась на плоский осколок белого мрамора и замерла, пристально разглядывая пространство перед собой.

А через несколько дней в горы потянулись люди. Сначала их было немного, но с каждым днем их число увеличивалось. Они шли по следам первой пятерки, выбирая для себя дорогу по непонятным для посторонних признакам. Они казались такими же слабыми и не готовыми жить в горах, но, несмотря на это, упорно брели за своими вожаками и, придя на место, начинали возводить дома, сараи, склады, обносить все эти постройки стенами. И еще они учились. Те, кто пришел в горы, первыми учили своих последователей постигать Суть.